...О жизни и смерти...и...немного о любви...

Боль (автор: Darkman)

So as I write to you, yeah
Of what is done and to do
Maybe you''ll understand
And won''t cry for this man
''Cause lowman is due
Please forgive me
©Metallica – Low man''s lyric

          Жара. Палящее солнце слепит глаза. Я стою у раскрытого окна и полной грудью вдыхаю горячий воздух. Не помогает – страшно хочется пить… Да, лето выдалось жаркое. Душно. Мимо меня проходят люди, толкая меня сумками, тихо бранясь, но я не обращаю внимания. Я стою в тамбуре поезда у раскрытого окна и жадно дышу… Как плохо… На сердце тоска, в душе пустота. Почему так глупо? Ну почему все получилось так глупо? Комок подкатывает к горлу, я спешно сглатываю и шумно глубоко вдыхаю носом воздух… Нет… Не сметь… Назад! Пассажиры удивленно взглянув на меня пробираются внутрь вагона. Торопятся занять места поудобнее и получше… хм… несчастные. Вернее думающие, что они счастливые, но на самом деле это не так… Я гляжу в окно, полностью уйдя в свои мысли… Вот и все. Все кончено. Как быстро пролетело время и как глупо все получилось. Следовало догадаться раньше… нет… я не мог даже подумать, что все получится именно так. Но время упущено… его не вернуть. Прошлого не вернуть. Случившееся не изменить… Несчастные. Думающие лишь о том, как бы ухватить кусок побольше и повкуснее. Верящие, что именно в этом и есть счастье. Когда-то и я был таким же – почти таким. Верил, что есть на свете любовь, счастье. Верил в будущее, надеялся на что-то, строил планы. Хха! Глупец! Я до боли сжимаю зубы и ударяю кулаком ни в чем неповинную стену. Вот мне наказание за мою доверчивость и излишний оптимизм. Теперь уже все в прошлом. И ты – прежний, и твои увлечения, интересы, твой характер, так нравившийся окружающим. Все… А самое главное – в прошлом Она… Я закусываю губу и кладу подбородок на пыльную раму окна. Бросаю последний взгляд на вокзал, на который возлагал когда-то такие надежды…
          Выпустив последние пары, медленно тронулся поезд. И тут во мне словно что-то взорвалось. Я рывком почти наполовину высунулся в окно, оглядел перрон, в глазах стояло отчаяние! Идиот, я еще на что-то надеялся. Верил, что случится чудо – из дверей вокзала выбежит Она, закричит, увидев меня, и я успею сорвать стоп-кран. Но этого, конечно же, не произошло… Я издал крик; крик, полный боли и бессилия перед жестокой судьбой… Нееет! Не хочу! Не хочу тебя потерять! Не хочу… Лишь ветер подхватил мои слова, разорвал в клочья, перемешал обрывки фраз и швырнул в лоно медленно удаляющегося Чужого города. Именно Чужого – с большой буквы… Города, который я готов уже был признать своим, но который жестоко отверг меня. Кто я такой, чтоб предъявлять права на его дитя, на его частичку. Чужак, возомнивший о себе невесть что. Город… Такой красивый, но такой чужой. Вернее ставший чужим в одно мгновение. А ведь я почти успел полюбить его. А все благодаря Ей… Столько счастливых часов подарил нам этот город и так безжалостно отверг меня после.
          Жара… Я по-прежнему стоял, наполовину высунувшись из окна… С трудом сдерживая подступающие слезы, я не отводил взгляда от удаляющегося города, от зелено-голубого вокзала, весело поблескивающего стеклами на солнце… Что ему до меня, этому величественному зданию. Что ему беды и проблемы какого-то парня, когда сотни таких же ежедневно проходят под его сводами... Последний раз блеснув на солнце, вокзал скрылся за поворотом. Но эта яркая зеленая вспышка была так похожа… о нет, ну почему даже сейчас ты не хочешь отпускать меня? …Она была похожа на задорный блеск Ее глаз… Когда Она смеялась, Ее глаза словно сверкали маленькими светло-зелеными огоньками. Я застонал… Как горько вспоминать… Уже не в силах сопротивляться я дал волю чувствам. Предательские слезы покатились по пыльным щекам, оставляя влажные дорожки. Но ветер срывал их с моих щек и ронял под колеса поезда. Я стоял и смотрел на небо, такое чистое и лазурно-синее. Она любила небо. Обожала его. Мечтала птицей лететь прочь от грешной земли.
          Так я и стоял… не знаю, сколько прошло времени, несколько часов, а может вечность. Я стоял, вспоминая Ее. Слез уже не осталось, осталась только боль, ноющая боль и пустота… Какой смысл мне теперь ехать куда-то? Кому я теперь нужен? Никому… единственный человек, которому я был дорог или думал, что был дорог, покинул меня. Отверг. Или же я сам был в этом виноват?
          Я стоял и вспоминал Ее длинные багряные волосы, такие мягкие и шелковистые. Как любил я вдыхать их запах, целовать Ее озорно вздернутый носик, тонкие чувственные губы цвета недоспелой вишни. Цвет Ее любимой помады. До сих пор ощущал на губах их вкус… Больно… И душно, очень хочется пить. Мимо меня, гремя тележкой с напитками, прошел проводник. Я окликнул его, не глядя сунул купюру и взял бутылку холодной минералки. Одним махом опустошил ее чуть не на треть. Однако это не утолило моей жажды. Я расстегнул рубашку на груди и снова отдал себя на милость едва охлаждающим волнам встречного ветра… А Ее глаза – я просто тонул в них, растворялся и был так счастлив. Был… вот именно что был. Как я был глуп, думая, что это продлится вечно. Как заблуждался, держа Ее руки и считая что они будут ласкать только меня. Ошибка. Которая теперь является расплатой за все. А Ее фигура, тело, жаждущее моих ласк… Вернее это мне так хотелось думать… Я горько рассмеялся. А ведь самое главное в Ней было – это Ее душа: чистая, незамутненная. Готовая всегда помочь любому, кто в этом нуждался. Но как, как Она могла так поступить со мной?! Хотя… Ее право, это Ее жизнь и Ей решать с кем ее связать. А я, я был просто мимолетным увлечением, которое однако Она успела почти полюбить. Почти. Но… Вечное "но". Я стоял и смотрел на небо, которое уже постепенно затягивали серые тучи. Словно такая же пелена опускалась и на меня, меняя и коверкая мою сущность, делая другим. Стало прохладно, почти холодно. Я зябко поежился, но продолжал стоять и смотреть вдаль. Мысли мои витали вокруг тех пяти дней, что я провел с Ней. Да, это было просто чудесно, незабываемо. Я горько вздохнул, вспоминая это время. …Походы по магазинам в поисках всяких мелких безделушек, которые она так любила. Прогулки ночи напролет, поцелуи под звездным небом… Вновь тоска затопила душу…
          Я мотнул головой, словно пытаясь отогнать воспоминания, но тщетно. Допил минералку, поднял свою сумку и пошел внутрь вагона, по пути снова выместив злобу на стене тамбура. Кулак отозвался тупой болью, на костяшках проступила кровь. Не важно… Я нашел свободное место, открыл окно пошире и, рухнув на полку, моментально уснул.
          …Проснулся когда за окном уже стояла ночь. В окно врывался холодный ветер. Я встал, чтоб закрыть окно. Но, едва поднявшись, я почувствовал головокружение и слабость. Схватившись за столик, чтоб не упасть, я сел и приложил руку ко лбу. Так и есть – жар. Температура поднялась. Чего собственно, и следовало ожидать. Вот оно стояние у открытого окна и холодная вода… А впрочем неважно. Мне теперь уже все равно. Медленно поднявшись, превозмогая слабость, я качающейся походкой вышел в тамбур. Снова встал у окна и, закрыв глаза, подставил лицо потокам ветра. Стало легче, жар уже почти не чувствовался, но пришлось приложить усилия, чтоб не упасть.
          По моим предположениям я ехал уже около пяти часов. Что-то сейчас делает Она? Наверное, проводит время с ним, смеется, ей хорошо. При воспоминании о нем у меня сжались кулаки. Но я заставил себя успокоиться. Не следует быть злым к чужому счастью. Им хорошо вместе, Ей хорошо с ним – значит и я должен радоваться. Значит он более достоин Ее, чем я… Я открыл глаза. В лицо мне смотрело ночное небо, усыпанное звездами. Она любила небо. Она очень любила ночное небо. И звезды. Просто обожала их.
          Я вспоминал… Когда мы познакомились, как это было? Помню… Она приехала в мой город, у Нее были какие-то дела. Я увидел Ее на остановке. Мне сразу запали в душу Ее глаза – красивые, бездонные и немного грустные. Я подошел – познакомился. Она спросила, как Ей найти какой-то адрес. Я объяснил и даже проводил Ее. Взял номер телефона. На следующий день Она уехала. Я метался, не зная где Ее искать. Телефон молчал, я напрасно набирал номер. И вот через пару дней Она позвонила. Сказала, что сейчас дома, шутя позвала в гости… И я сорвался. Безумец – я устремился к Ней. Она встретила меня на вокзале. Пять дней мы провели вместе, и не был дней, счастливее этих. А потом, когда настало время уезжать, я попросил Ее ждать меня. Сказал, что скоро приеду снова. Но Она неожиданно заплакала. Умоляла меня больше не приезжать. Да, я Ей нравлюсь, даже возможно Она влюбилась в меня… но – у Нее есть уже любимый, с которым Ей хорошо и которого Она не хочет бросать. Несомненно, со мной Ей тоже было хорошо, но Она сожалеет что так получилось и что не сказала мне раньше… Вот и все. Помню, как я развернулся и сломя голову побежал прочь. Целую ночь бесцельно бродил по городу – Чужому городу. Городу, который так и не признал меня своим. А на следующий день я уехал.
          Я стоял и смотрел на ночное небо. Звезды, словно дразня меня, напоминали о блеске Ее глаз. В полной луне мне чудился Ее лик. И глядя на диск луны, я завыл – завыл первобытным воем, воем одинокого, никому не нужного волка… Проводник удивленно высунулся в тамбур и попросил меня вести себя потише. А я стоял держась за раму окна и выл на луну.
          Вдруг тишину ночи разорвал звонок мобильника. От неожиданности я вздрогнул. Посмотрел на номер звонившего… сердце защемило – звонила Она. Первой моей мыслью было не отвечать, но я так хотел услышать Ее нежный голос… Она звонила, Она плакала в трубку и просила простить Ее. Говорила, что любит лишь меня и просила вернуться. Сердце мое забилось чаще, я был счастлив. Она меня любит! Любит!!! Она просит вернуться… Конечно я вернусь! Разве могу я не выполнить такую ее простую просьбу?! Ведь меня любят, а значит я живу. Я Ей нужен!
          Поезд медленно отъезжал от перрона. Нет! Я вернусь, вам меня не удержать! Я ударяю локтем в стекло, удар, еще. Осколки посыпались мелодичной музыкой, лицо и руки в порезах, но я их не замечаю. Я счастлив! Воздух ударил в лицо дурманящей волной. Свободен! Нужен Ей! Поезд медленно набирал ход! Я выскакиваю из вагона через разбитое окно прямо на рельсы. Жара как не бывало… А теперь к Ней! Хоть пешком, но я приду к Ней. Счастливый я поднимаю голову к звездному небу, к луне и смеюсь. Кричу Ее имя и смеюсь как сумасшедший. Родная, любимая, я иду! Мой полубезумный крик звонко разносится в ночи, тревожа привокзальную площадь.
          И уже запоздало оборачиваюсь на новый звук. Гудок, разрывающий уши, слепящий свет, содрогание рельсов… И удар. Страшный удар. И темнота… Как больно! Как темно! И страшно. Родная, почему мне больно? Губы в последний раз шепчут: "Я люблю тебя!!! Я иду!!!"

Драма на мосту (автор: Darkman)

          За окном вечер медленно сменялся ночью. В чистом темном небе появлялись первые проблески звезд. Арчи сидел в кресле около открытого окна и смотрел на черный небосвод. Мысли его видали далеко. На противоположной стене работал большой плазменный телевизор. Диктор увлеченно рассказывал что-то о событиях, происходящих в мире, но Арчи не слышал его. Потягивая из бутылки пиво, он полностью ушел в себя.
          Ночь постепенно входила в силу. Шум машин за окном почти затих, лишь изредка проносились одинокие автомобили. Арчи поставил пустую бутылку на стол и достал из ведерка со льдом очередной Хольстен. Мельком кинув равнодушный взгляд на очередное крушение самолета, он принялся щелкать дистанционником по каналам. Не найдя ничего интересного Арчи нажал "плэй" на пульте видеомагнитофона. На кассете была запись Роксетт. Льющиеся из динамиков звуки любимой песни наполнили сердце болью. Арчи закрыл глаза и, откинувшись на спинку кресла, сделал звук погромче. В памяти всплыл образ Джулии, ее голубые глаза, в которые он мог глядеть бесконечно. Длинные волосы пепельного-белого цвета, всегда так приятно пахнущие, овал лица, прелестный носик и розовые чувственные губы, вкус которых до сих пор словно ощущался во рту. Но он уже почти забыл горечь утраты, сердце словно очерствело и перестало что-либо чувствовать. Только память о ней еще жила в нем и, наверное, будет жить вечно.
          Под спокойные звуки музыки Арчи стал засыпать. Музыка стихла, и только шепот ночи проникал в комнату. Проспал он всего лишь минут десять. Сон прервала недопитая бутылка пива, которая выпала из ослабевшей руки и, упав на пол, покатилась в сторону. Арчи встрепенулся и открыл глаза. Проводил взглядом катящуюся бутылку и вдруг услышал странный шум. В поисках источника звука перевел взгляд на экран и… подавшись вперед буквально впился в него взглядом. Сцена, происходящая там, сперва привела его в недоумение. На широкой кровати двое отдавались друг другу с поразительной страстью. Арчи схватил пульт и включил перемотку назад. Остановил на записи Роксетт, немного промотал вперед.
          Ее комната, комната с которой связано столько воспоминаний и Джулия, ЕГО Джу собственной персоной входила в комнату. Медленно расстегивая блузку на ходу, она хитро подмигивала кому-то, лежащему на кровати и улыбалась своей соблазнительной улыбкой. Невидимый оператор не менял положения камеры, и только позже до Арчи дошло, что никакого оператора не было, а камера, очевидно, стояла на столе или на комоде. Дата в уголке показывала 8 июля 2004 года. Ровно год назад! И Арчи вспомнил. Вспомнил ту ночь, когда им было так хорошо вдвоем, так чудесно, что не передать словами. Ровно год назад! Ровно! Что за злая прихоть судьбы? Джулия медленным шагом приблизилась к кровати. Блузка уже лежала на полу, и теперь она начинала расстегивать юбку. Сейчас Арчи вспомнил, что накануне того дня Джулия просила у него кассету с их любимыми песнями. А еще обещала кое-какой сюрприз. Вот значит, что она имела в виду. Тем временем Джулия стояла уже в одном нижнем белье. В кружевном белье красного цвета, которое ей подарил он, и которое его так возбуждало. Мужчина на кровати приподнялся и подался навстречу Джулии. Арчи с грустной усмешкой узнал в нем себя. На год моложе и такой жизнерадостный. Девушка упала ему в объятия и впилась поцелуем в его губы. Дальнейшее Арчи просматривал со слезами на глазах. Почему она сделала это? Зачем оставила его? Он помнил, как утром следующего дня они проснулись уставшие, но такие счастливые. Они собирались пойти на байк-шоу, Джу давно хотела побывать там, услышать рев моторов, посмотреть на монстрообразные мотоциклы с их наездниками. Перед уходом она вернула ему кассету, сказав, чтоб обязательно посмотрел ее дома. А он в череде закрутившихся событий и проблем забыл об этом.
          Арчи выключил телевизор и швырнул пульт на диван. Его всего колотило. Воспоминания нахлынули на него с новой силой. Подошел к бару, открыл его, несколько секунд выбирал, затем взял бутылку виски и рюмку. Налив дрожащей рукой, Арчи одним махом выпил и с бутылкой в руке подошел к раскрытому окну. Опершись руками на подоконник, он уставился вдаль, в одну точку. Глядя на светлеющий горизонт, Арчи вспоминал тот день. Они с Джулией пешком прогуливались по городу, неспеша направляясь к городскому парку. Арчи не мог налюбоваться на свою возлюбленную. Сегодня она была как никогда хороша. Роскошные волосы волнами ниспадали на плечи, колыхаемые порывами ветра. Джу была одета в серые джинсы и джинсовую же голубую куртку. Они шли, обнявшись, и улыбались друг другу. Наконец вдалеке послышался рокот тысяч моторов. Пройдя еще немного Арчи увидел огромное скопище мотоциклов всех моделей, цветов и оттенков. Многие были раскрашены совсем дико: пламя, черепа, пауки, драконы – все присутствовало здесь. Хозяева машин были под стать своим скакунам, облаченные в черные кожаные куртки и потертые джинсы, в банданах, абсолютно все татуированные всевозможными рисунками. Большинство носили бороды, но встречались и молодые – примерно возраста Арчи. Джулия завизжала от восторга и кинулась обнимать Арчи. Море пива и тяжелая музыка дополняли эту картину. Несколько часов они бродили среди них и прочих зевак, рассматривали мотоциклы, щупали кожаные сиденья и просто перекидывались шуточками с мотоциклистами. Арчи льстило то, какими восхищенными пожирающими взглядами они оглядывали ЕГО девушку. Он был горд за нее и счастлив, что она принадлежит только ему...
          На улице начало светать. "Уже утро", - тряхнув головой, подумал Арчи - "странно, но спать не хочется?" Он с удивлением заметил, что бутылка виски пуста уже почти наполовину. "Надо проветриться" – Арчи направился на улицу. Его уже прилично покачивало – выпитое постепенно брало свое. Он открыл дверь припаркованного рядом полуспортивного "японца". Эту машину он купил совсем недавно, месяца полтора. Закрыв дверь, Арчи привычно взялся за руль своего любимца и резко рванул с места. Улицы были еще почти пусты, прохладный утренний ветер врывался в открытое ветровое стекло, проясняя мысли и прогоняя тоску. Попетляв по городу минут двадцать Арчи неожиданно для себя осознал, что сам того не желая, въехал в квартал, где раньше жила она. Он сбросил скорость почти до нуля и теперь медленно катил по улице, вглядываясь в знакомые окна. Вот в одном из окон на четвертом этаже мелькнул чей-то силуэт, и Арчи остановился. Дыхание его участилось, он напряженно смотрел на окна ее спальни, пытаясь узнать в этом силуэте ее. Да нет, этого не может быть. Джулия наверняка уже уехала куда-нибудь, ведь год он не видел ее. Хлопнула входная дверь и на обочину вышла… ОНА. Остановилась, бросила беглый взгляд на его машину и, посмотрев на часы, стала с нетерпением кого-то ждать. Первым его порывом было выскочить из машины и броситься к ней. Но он сдержал себя. Арчи был уверен, что она его не увидела – он стоял метрах в двадцати от нее к тому же тонированные стекла надежно скрывали его присутствие. Ну а его автомобиль она вообще ни разу не видела. Арчи украдкой смотрел на нее. Джу совершенно не изменилась. Такая же молодая, красивая и привлекательная. Тот же цвет волос и помады. Хотя нет – она сильно изменилась. Она стала одеваться как они – ненавистные "вольные мотоциклисты": такая же кожаная куртка, джинсы, даже поведение стало другим.
          Вдруг за углом раздался оглушительный рев и, тревожа спящую улицу, на бешеной скорости вылетел мотоциклист. Байкер бросил на его машину равнодушный взгляд и резко затормозил прямо перед Джулией, подняв облако пыли. Она, радостно улыбаясь, подбежала к нему и прильнула поцелуем к губам. Затем перекинула ногу через седло и, обняв его за талию, уселась позади. Байк сорвался в галоп и стал быстро удаляться. Сам не понимая, что он делает, Арчи сделал несколько глотков из бутылки, повернул ключ зажигания и устремился следом. Внутри клокотала ярость и ненависть к этому выскочке, укравшему его любовь. Он узнал его. Мысли бурей носились в голове. Когда они с Джулией собирались уже уходить, неожиданно главарь байкеров предложил всем желающим прокатиться на мотоциклах. Некоторые из зевак с явной охотой, некоторые с сомнением подходили к понравившимся байкам и садились позади их владельцев. Мотоцикл тотчас взрыкнув мотором выезжал на главную площадь и, сделав по ней несколько кругов, возвращал седока на место. Спустя некоторое время по площади кружило около двух десятков мотоциклов. Джу бросила на Арчи жалобный просящий взгляд и он, рассмеявшись, одобрительно шлепнул ее пониже спины. Ну, разве ж он мог отказать ей? Она чмокнула его в щеку и кинулась к ближайшему мотоциклу. Молодой байкер смерил ее оценивающим взглядом и, подав руку, помог сесть в седло. Машина тронулась с места, сперва медленно, затем постепенно набирала ход и аккуратно влилась в круг почета. Арчи откровенно залюбовался Джулией, ее волосы развевались на ветру, она счастливо хохотала и крепко держалась за куртку водителя. После пары кругов мотоциклист обернувшись что-то сказал ей, Джулия ответила, и тут байк покинул круг и рванул прямо к Арчи. Он пролетел мимо него и выехал на главную дорогу, направляясь в центр города. До остолбеневшего Арчи донеслись слова Джу: "Дорогой, мы только прокатимся по улице и вернемся. Люблю тебя!" Он простоял на площади еще три часа, ожидая их. Мотоциклисты разъехались, на вопросы, которые Арчи задавал им, некоторые недоуменно пожимали плечами, а кое-кто и злорадно улыбался. Телефон Джу молчал. Вскоре площадь опустела, и Арчи отправился домой. По дороге зашел к Джулии, уже в душе зная, что не застанет ее там. Не было ее и у него дома. Всю ночь Арчи пытался разобраться в себе и своих мыслях. Ее телефон откликнулся на следующий день. Джу извинялась, неразборчиво что-то объясняла про то, что они катались весь день, даже забыв про время. На грубые и резкие реплики Арчи она отвечала лишь молчанием, а на предложение встретиться – разрыдалась в трубку и неожиданно сказала, что влюбилась в этого молодого байкера, влюбилась без памяти, что всегда хотела быть свободной как они, вкусить их жизни. Арчи молча положил трубку, он еще ночью, понял, что услышит такой ответ. Больше они не виделись и не разговаривали. Ему мешала позвонить ущемленная гордость, ей – очевидно, что-то другое.
          Его машина догнала их на подъезде к узкому мосту. Арчи четко знал, что будет делать. От его скоростного автомобиля им не уйти. Заставить остановиться и выяснить, наконец, все, что накопилось за эти годы. Пусть она сама выберет и скажет свой выбор ему в лицо. Арчи пошел на обгон уже на мосту, поравнялся с мотоциклом и глянул через открытое окно. Парень метнул на него удивленный взгляд, Джулия же вся изменилась в лице, побледнела и испуганно вжалась в спину своего спутника. Арчи выжал педаль газа, намереваясь обогнать и перекрыть дорогу, но тут из-за поворота показался идущий на всех парах грузовик. Внимание Арчи переключилось слишком поздно или сказалось действие алкоголя. Он уже видел, что не успевал сбросить скорость и вывернуть в сторону. А еще видел испуганное лицо Джу. Она очень боялась, но не за себя, а за НЕГО. Тогда Арчи сделал то единственное, что могло еще спасти его – крутанул руль вправо и выдавил газ до упора. И запоздало осознал, что справа находится ОНА. Удар сотряс машину, и мотоцикл отбросило на перила моста. Арчи вырвался из-под колес грузовика. А вот парень в попытке выровнять мотоцикл дернул его влево, но не рассчитал... Арчи обернулся и с ужасом увидел, как огромные колеса перемалывают, сминают и отбрасывают останки мотоцикла в сторону, а вместе с ними и тело парня и ЕГО возлюбленной, и как щедро орошают асфальт алой кровью. Крик вырвался из его горла, он зажмурил глаза, не в силах смотреть и это стало его последней ошибкой. Мост закончился и автомобиль, ободрав бок об перила, сорвался с обрыва. Время словно замерло, машина, кувыркаясь в полете, падала вниз, и часы на приборной панели, остановив ход, показывали дату - 9 июля 2005 года... А перед глазами стоял ЕЕ образ – образ, который он навсегда унесет с собой...

Жизнь длиною в день (автор: Darkman)

           Ночь. Мертвая тишина, давящая на слух. Удивительно чистое темное небо, усыпанное мириадами звезд – такого неба я не видел очень давно. Свежий ночной воздух холодит ноздри, и я глубоко вдыхаю его, я дышу полной грудью и не могу надышаться. Кто знает, может я дышу последние часы. Может жить мне осталось считанные мгновения. Но непривычная здесь тишина успокаивает воспаленные нервы, находившиеся в напряжении несколько месяцев, и упрямо говорит об обратном – если только тишина может "говорить". Мой мозг, глаза, уши, руки отдыхают, все тело, а главное душа наслаждается. И тем приятнее это наслаждение, тем дороже минуты спокойствия, когда знаешь, что все может измениться в один миг. Надрывно взвоет сирена, разрывая в клочья тишину, со всех сторон раздадутся автоматные очереди и взрывы гранат, засвистят пули. Раскатисто взревут моторы бронетранспортеров и БМП и, заглушая остальные звуки, раздадутся залпы тяжелой артиллерии и разрывающихся ракет. Мирная ночь превратится в ад, станет хуже ада. И не почувствуешь тех нескольких часов передышки, что были отпущены тебе и твоим товарищам. Но страшнее всего – крики раненых и стоны умирающих. Такая она – Чечня.
           Но сейчас об этом не хотелось думать. Я сидел на корточках, прижавшись спиной к холодной бетонной стене полуразрушенного дома, опершись на автомат, и мысли мои витали далеко отсюда. Я вспомнил, как попал сюда, попал по собственной воле.
           …Это был далекий 1998 год. Тогда моя гражданская жизнь окончилась, как и жизнь многих мальчишек. Я пошел служить. В армию я не стремился, хотя и не переживал если туда попаду. Косить и бегать, что считалось вполне нормальным, я не собирался. Единственное, что меня огорчало – это расставание на два года с моей любимой. Но, обсудив сложившуюся ситуацию, мы с ней единогласно решили, что лучше два года службы, чем игра в прятки с милицией до двадцати семи лет. Решено и вот я в армии. В спецназе. Семьсот тридцать дней пролетели незаметно. Армия многое мне дала, но и взамен просила немало. Моя девушка регулярно писала мне письма, приехать у нее не получалось – слишком далеко я служил. Но как бы то ни было, но все когда-нибудь кончается. И вот уже я в парадной форме еду в автобусе домой…
           Раздались шаги, и я спешно выпрямился и встал (онемевшие ноги отозвались болью), взяв на изготовку оружие. Глаза мои напряженно вглядывались в темноту. Но, услышав переговаривающихся часовых в двадцати метрах от меня, я расслабился. Спустя пару минут обход достиг и меня. Штабной капитан в сопровождении двух солдат показался из-за ближней палатки. Я подобрался и произнес положенную фразу-пароль. Ответ последовал незамедлительно. Еще с минуту мы докладывали друг другу обстановку, затем обход двинулся дальше. Какой он уже по счету за эту ночь? Десятый или одиннадцатый? Я дождался когда он скроется из глаз и снова занял полусидячую позу, облокотившись на стену. Служба службой, а ноги у меня не казенные. В полудреме я вспоминал свое прошлое.
           …Потом была теплая встреча с ней, моей любимой. Веселая пьяная гулянка в кругу родных и друзей. Несколько недель ничегонеделания и отдыха от армейских будней. В конце концов, устав от безделья, я устроился работать водителем в одно из транспортных предприятий моего городка. А еще через два месяца мы поженились, и тогда же я узнал, что через восемь месяцев стану отцом. Радости моей не было предела. Я осыпал свою молодую супругу вниманием и нежностями, привозил цветы и фрукты. Ее и мои родители купили нам двухкомнатную квартиру – маленькую, но очень уютную. И вот ей настала пора рожать. В день родов провел под окнами ее палаты всю ночь, иногда залезая в машину, чтобы согреться. На утро позвонила жена и сказала, что у меня теперь есть сын…
           Светало. Я взглянул на часы – пора бы меня уже и сменить. Что-то сегодня задерживаются. Не терпелось забраться в палатку, вытянуться в спальном мешке и забыться сном хотя бы на несколько часов. Примерно через пятнадцать минут появился разводящий, меня сменили и я, наконец, оказался в тепле и моментально уснул. На утро нас построили перед командирской палаткой. Вышел капитан, сказал несколько одобрительных слов по поводу хорошего несения службы. Затем скрылся в палатке, чтоб через минуту выйти оттуда с пачкой писем. Мне было два письма, но от кого я не успел посмотреть, поскольку в этот момент раздался оглушительный взрыв, и нас швырнуло на землю, осыпав кучей песка и щебня. В ответ раздались автоматные очереди наших бойцов, залпы орудий. Я несколько секунд лежал оглушенный, но быстро пришел в себя и откатился за укрытие больших валунов. Сунул конверты под бронежилет и бросил взгляд на то место, где мы только что стояли. Из двух десятков человек примерно пятнадцать расползлись кто куда и изготовились к бою. Остальным повезло меньше – возле командирской палатки стонали трое раненых. Вокруг все было забрызгано кровью и четыре тела лежали на земле, неестественно запрокинув головы. Среди них я увидел командира, осколок гранаты снес ему половину черепа. Я не успел сделать не единого выстрела, когда все уже стихло. Штурмовая группа сработала оперативно – тела десяти боевиков нашли в соседних зарослях. Живыми никого взять не смогли, но все говорило о том, что "духов" было больше, остальные спешно отступили в лес.
           Было решено немедленно отправить следом три отделения. Тем временем первая и вторая роты, вскочив на БТРы, с двух сторон оцепляли лес – благо он был небольшой. В число преследовавших попало и мое отделение, тем более что все мы прямо рвались отомстить за погибших товарищей. Широкой цепью мы вошли в лесок, медленно шаг за шагом прочесывая местность. Используя в качестве прикрытия каждое дерево или овраг, мы упорно отжимали боевиков к краю леса, где их без потерь уничтожат основные силы. Я снова погрузился в свои мысли, однако, ни на миг не теряя бдительности.
           …А затем все словно в раз переменилось. Мне пришлось много работать, выросшая семья требовала средств, тем более что жена не работала, занимаясь воспитанием Лешки. Ему было уже пять месяцев – маленькому черноглазому карапузу, как две капли похожему на меня. Поэтому видел я их довольно редко, но все то время, что не работал, проводил с семьей. Однажды я с напарником уехал в другой город и пока ждал груз, провел там пару дней. Вернувшись домой под утро, сразу поехал к своему дому, уж очень я соскучился за эти два дня. Отдал машину напарнику, велев ему поставить ее в гараж, я вошел в подъезд. Как на крыльях преодолел три лестничных пролета и остановился у двери квартиры, тяжело дыша. Осторожно повернул ключ и на цыпочках, чтоб не разбудить, вошел и закрыл дверь. Сняв верхнюю одежду, я пошел в нашу комнату, но, проходя мимо детской, не удержался и тихонько заглянул туда. В своей кроватке, шумно сопя носиком, спал Лешка. Налюбовавшись, я притворил дверь и, стараясь не шуметь, вошел в свою комнату. На кровати сладко спала моя ненаглядная… положив голову на плечо Андрею – моему другу. От гнева в моих глазах потемнело, кровь ударила в голову. Я сделал шаг в их сторону, намереваясь учинить разборки, но остановился и снова взглянул на них. Моя жена (моя ли уже теперь?) обнимала его одной рукой и на лице ее блуждала безмятежная улыбка. Я стоял и смотрел еще несколько минут, когда она вдруг пошевелилась и медленно открыла глаза. Увидела меня, хотела вскрикнуть, но крик замер на ее губах; в глазах стоял страх. А я резко повернулся и, взяв свою одежду, вышел, хлопнув дверью.
           Я шел по улице, прямо по осенним лужам, ничего не замечая. Мобильный телефон я выключил – говорить ни с кем не хотелось. Шел бесцельно вперед и думал только о том, что предстало перед моими глазами. Выводы были сделаны сразу, и ничто уже не смогло бы меня переубедить. Устав бродить, я зашел в ближайший бар и заказал бутылку водки и легкую закуску. Сел у стойки и стал смотреть в пол. Бармен удивленно посмотрел на раннего гостя, но заказ принял. Я сидел и глушил рюмку за рюмкой, попутно изливая душу бармену и, в конце концов, прилично накачался. Уже рассвело, и в баре появился первый посетитель – девушка лет двадцати трех. Подошла к стойке, бросила на меня пустой взгляд, что-то спросила у бармена и села за столик в углу. Я опустошил бутылку и, ища компании, шатающимся шагом направился в ее сторону и сел напротив. Попытался познакомиться, но девушка была нерасположена к общению. Сказала только, что у нее тут назначена встреча и мое присутствие нежелательно. Я посидел еще немного, потом, извинившись, встал и отошел в сторону. Вернее попытался. Потому что ноги подвели меня, и я растянулся на полу, больно ударившись головой.
           В себя я пришел, уже проспавшись. Жутко болела голова, вдобавок на лбу был большой синяк. Оглядевшись, я с удивлением обнаружил, что лежу на диване в незнакомой квартире. С трудом поднявшись и держась за стены я вышел из комнаты и сразу попал на кухню. Там одетая в спортивный костюм хлопотала та самая девушка из бара. Очевидно мой вид был настолько "бесподобен", что она тут же принялась задорно смеяться. На мой немой вопрос она указала пальцем в сторону ванной, продолжая заливаться смехом…
           Неожиданно в дерево около меня что-то сильно ударило, отщепив большой кусок коры, а затем донесся звук выстрела. Инстинктивно я упал на землю и откатился к соседнему дереву. Мои товарищи тут же последовали моему примеру, потому что пули вспарывали воздух в опасной близости. Похоже, боевики поняли наш замысел и решили принять бой в лесу. Я снял автомат с предохранителя и, ориентируясь по звукам стрельбы (что было довольно непросто), нашел себе цель и короткими очередями старался вытеснить чеченца на открытое место. Краем уха слыша как Санек по рации вызывает подкрепление, я не прекращал стрельбу, не давая "духу" вести прицельный огонь. Вот на секунду, на полсекунды мелькнула над холмиком его макушка, но этого хватило. Я нажал курок. Раздался вскрик и боевик утих. И почти сразу же Санек обмяк, уткнувшись носом в прошлогоднюю листву. Я перевел автомат в другую сторону, выискивая врага, оборвавшего Сашкину жизнь. Грустить и оплакивать погибших будем потом, а сейчас бой. Стоит отвлечься – и оплакивать будут уже тебя. Неожиданно с той стороны огонь прекратился. Очевидно боевики меняли позиции. Да и нам бы тоже не мешало. Стараясь передвигаться как можно медленнее я пополз в сторону убитого Сашки. Вдруг раздался одиночный выстрел, звук которого нельзя спутать ни с чем. Стреляли из снайперской винтовки. И одновременно мой бок взорвался болью – не спас даже бронежилет. Я вскрикнул, но тут же неимоверным усилием заставил себя замолчать, чтобы не получить вторую пулю. Морщась от дикой боли, я одним рывком преодолел разделяющее расстояние и укрылся между телом Сашкиным и большим мшистым пнем. До судороги сжав зубы я принялся расстегивать застежки "броника". С трудом справившись с ними, я стащил бронежилет через голову. На боку расплылось большое кровавое пятно. Пуля прошла навылет и, похоже, задела какой-то орган – становилась тяжело дышать. Ничего – перетерпим, сейчас главное не погибнуть, дождаться своих. Поворачиваясь в сторону боевиков, я случайно задел ногой "броник". Из него выпали письма, о которых я совсем забыл. Протянул руку, взял, взглянул на конверты, и сердце мое оборвалось. Первое письмо было от моей жены, от которой я ушел, но так и не успел развестись. Торопливо вскрыл конверт, бегло просмотрел. Жена просила у меня прощения, писала, что не любила, не любит и не будет любить никого кроме меня. А с Андреем все вышло случайно. Просила бросить контрактную службу и вернуться к ней и сынишке, который уже подрос и очень по мне скучает. Писала, что очень хочет быть со мной. При одном воспоминании о ней и сыне мне сразу захотелось оказаться рядом с ними. Я вскрыл второе письмо. Пальцы не слушались. Письмо было от Лены. Она писала что вернулась, попыталась меня найти, потом навела обо мне справки и нашла адрес моей воинской части. А еще писала, что сказала тогда свои слова не подумав, что я ей нужен и что хочет связать свою судьбу со мной. Она очень хотела моего скорейшего возвращения. Адреса на обоих конвертах стояли моей части – значит они не знают что я тут, в двух шагах от смерти. Крик вырвался из моего горла. Я не знал чего я хотел. Я хотел быть с семьей, и я хотел быть с Леной. Но я не мог разорваться. И я не мог и не хотел терять никого из них. Еще вчера я желал своей смерти, но сейчас я уже не хотел умирать, ведь я нужен им. Я был в отчаянии от безысходности.
           …Когда я умылся и немного привел себя в порядок, оказалось, что на кухне меня уже ждут горячий кофе и бутерброды. И улыбающаяся незнакомка, приглашающая за стол. Чувствуя себя неловко и все время извиняясь, я сел. Постепенно мы разговорились. Ее звали Лена. Тогда в баре она так и не дождалась свою подругу. Охранник усадил меня бесчувственного за соседний столик, и Лена искренне потешалась, глядя на мою физиономию. В конце концов, она встала и направилась к своей машине, но в дверях остановилась и попросила охранника погрузить меня на заднее сиденье. Возле ее дома я на удивление хорошо передвигал ногами, так что ей не пришлось особо напрягаться, чтоб довести меня до квартиры. Она уложила меня на диван, где я и проспал целые сутки. Что ее сподвигло на то, чтоб привезти меня к себе – она сама до сих пор не понимала. Пока она рассказывала мне, я откровенно любовался ею. Тонкие губы, голубые смеющиеся глаза, короткие русые волосы. А потом я пригласил ее прогуляться. За остаток дня мы исходили весь город. Катались в парке на аттракционах, ели мороженое в кафе, ходили в зоопарк, кино. В квартиру к Лене вернулись поздно вечером. Проболтали за вечерним чаем еще около часа. Я рассказал ей свою историю и свою трагедию. Наговорившись, мы разошлись по комнатам. Ночью я проснулся от ощущения того, что на меня кто-то смотрит. Я открыл глаза и увидел Лену, она стояла возле меня в полупрозрачном пеньюаре и на фоне ночного окна выглядела очень соблазнительно. У меня перехватило дыхание, я хотел что-то сказать, но она села на краешек дивана и пальчиками зажала мне губы, а потом запечатала рот поцелуем. Мы провели с ней чудесную ночь, как и последующие пять. А потом она сказала, что должна уехать по делам, далеко и надолго. Просила не ездить с ней, ведь у меня тут семья, с которой, она верит, у меня все наладится. Ей со мной было хорошо, но продолжения она не хочет. Не хочет ломать мою семью. Тогда я в чувствах бросил: "В таком случае я вернусь туда, где прошла моя служба и пойду на контракт. И останусь там". Так глупо мы и расстались.
           Мой телефон молчал – жена даже не удосужилась позвонить. Я отправил ей СМС, что уезжаю и поступаю на контракт. Если она хочет развода – пусть сообщит, она его получит. А еще через три месяца я с отрядом уехал в боевую командировку в Чечню…
           Тогда я сделал то единственно верное, что подсказывало мне не сердце, но разум. Я передернул затвор автомата, вгоняя патрон в патронник, и медленно выпрямился. Сорвал с пояса гранату и шагнул вперед. Бок отозвался болью, с каждым шагом кровь толчками брызгала из раны. Из дальних кустов на меня смотрела довольная бородатая морда чеченского снайпера, уже поднимающего винтовку для смертельного выстрела. Словно в замедленной съемке я выдернул чеку и замахнулся для броска, одновременно левой рукой поднимая ствол автомата. Слева за поваленным деревом я заметил еще двоих боевиков и изменил свое решение. Граната, описав в воздухе дугу, упала к их ногам, раздался взрыв, и они умерли, даже не поняв отчего. Но это дало снайперу шанс. Пуля пронзила мою грудь, в глазах потемнело, и я рухнул на колени, конвульсивно вжимая гашетку до упора. Автоматная очередь скосила кусты, взрыхлила землю и смертельной косой прошла по груди моего убийцы. А затем автомат захлебнулся – кончились патроны. Я грудью упал на землю, сжимая в кулаке письма. Остатками гаснущего сознания я еще успел услышать, как мои братишки рванулись в атаку, сметая ничего не ожидавших "духов".
           А потом я умер…